Сидеть и думать вот занятие,
Молчать и слушать все снаружи.
Слово – знак или проклятие,
Слово «жить», как небо в луже. Впереди туман и неизвестность,
Позади и смех и грех,
Поглядеть вокруг и видеть вечность,
Обернуться от себя и всех.
Что мне думать, мало толку,
Что мне плыть, далеко берег,
Что мне выть, подобно волку,
Что мне ждать, и глупо верить?
Мысли в куче, и стихи не «ах»,
Все бы было, если б знал, как будет.
А теперь и грусть и страх,
Да и строки эти все осудят.
это мое...
а вот это мне как то прислали...
Когда туча рассыпается на капли и острые дождинки пробивают кожу насквозь, ты сидишь и следишь за направлением ветра. И становится очень холодно. По спине бегают мурашки, как живые, переползая на плечи, руки, пальцы, спрыгивают на пол и бесятся в вакханальном приступе безумства вокруг костра, разведенного из спичек на паркетном полу.
Вокруг темно. Только свет от этого маленького костра освещает прямоугольную и бесконечно длинную комнату, уходящую в полный мрак. Из темного угла слышится затравленное мяуканье переходящее в шипение. И пахнет чем-то приторно сладким. До тошноты приторным.
Дождь усиливается, мурашки заполняют всю комнату, весь пол кишит ими и, ты встаешь босыми ногами на белую табуретку, чтобы не утонуть. От ветра за окнами мебель шатается и скрипит. Тяжеловесный шкаф кряхтит ревматическими дверцами и, нахохлившись, приседает пониже, чтобы ветер не опрокинул его. Уже невозможно различить, что там, в темном углу, мяуканье кошки или рев маленького ребенка. По комнате носятся вихри, закручивающие все твои литстя, бумаги, записки. Все, что ты когда-либо написала. Они выветривают из головы и то, что ты еще напишешь. В голове остается полная пустота. Табуретка начинает уменьшаться, и вот уже на ней помещается только одна босая озябшая нога. Ты поднимаешь вторую, как цапля, и цепляешься за шкаф, чтобы не упасть в рой беснующихся мурашек. Вихри выхватывают и уносят в окно мысли, идеи, еще не сформировавшиеся зародыши будущих идей. Они с диким криком ужаса вываливаются из окна и плюхаются на землю с глухим шлепком. Табуретка сужается и ты падаешь на пол. Мурашки обступают тебя со всех сторон, залезают на руки, живот, лицо. Из-за них ты уже не можешь открыть глаза или пошевелить рукой. Они заползают внутрь тебя, ты чувствуешь их во рту, потом в горле и начинаешь дрожать от холода. От холода, идущего изнутри. Из темного угла выбегает кошка. Она садится тебе на грудь и довольно щурится, глядя на ворочащийся шкаф.
Ты лежишь, растерзанная, раздавленная, обессиленная.
Так уходит вдохновение....
